The first specialized Ukrainian antiquarian site

Description: Шевченко Тарас. Стихи и поэмы. В русских переводах. `Массовая серия`. Шевченко жил и творил в глухие годы царской реакции, когда крестьянство Украины изнывало под двойным гнетом помещиков-крепостников и царских чиновников. Тарас Шевченко по горькому опыту знал тяжесть подневольного труда…

Status: Ближе к хорошему.Пожелтение белой обложки. Легко устраняемые дефекты-трещина на корешке снизу-чуть отстала обложка от блока. выцветшие библиотечные печати.

Description of seller: художник Н. Никифоров. Мягкий издательский (картонный) переплет с ч/б гравированным портр. Тираж 250000 экз.

Description: Л.Л. Шестакова сравнила варианты словообразовательного гнезда «Разум» в словарях языка Цветаевой и Пушкина, выявив черты их сходства и различия (рассмотрев, в частности, цветаевские окказионализмы «разумнеть» и «разумничек»). М.В. Цветкова  подчеркнула, что концепт «душа» (вместилище эмоциональности, стихийных начал) занимает центральное место и у Цветаевой,, тогда как в центре британской, например, стоит «common sense», т.е. «здравый смысл». В то же время «душа» имеет общую основу с «духом» (ближе к «разумности»), а «soul» и «spirit» разделены и включены в разные паронимические ряды. Все это создает проблемы при переводе, тем самым обнаруживаясь. Г.Ч. Павловская  утверждала, что такой фундаментальный концепт, как «стихия», сформировался в мировоззренческой системе Цветаевой под влиянием русской революции 1917 года. Поскольку «воля к власти» в образах исторических бунтарей интерпретируется Цветаевой как стихийность, можно предположить, что осмысление политической истории отразилось и на концепции поэтического творчества, на мифологии поэта. Н.О. Осипова  всесторонне описала семантику «взрыва» (как проявления стихийного) в творчестве Цветаевой и культуре ее эпохи. Замечательное богатство представленного материала частично обесценивалось, на наш взгляд, неразличением «взрыва» и любых других проявлений динамики. К «взрыву», например, отнесены были процессы ритмические, т.е. предсказуемые, «невероятная скачка» и т.п. А.В. Прохорова (Сербия и Черногория) сопоставляла тезис Цветаевой о внеморальности искусства как причастного иррациональным стихиям с образами западнославянской мифологии, в которой божественное описывается как не поддающееся рациональному постижению, а Черный бог и Белый бог неразрывно связаны. У Цветаевой также снимаются биполярные оппозиции («Черт»), творческая стихия оказывается атрибутом и божественного, и смертного в художнике. Л.Н. Козлова, напротив, говорила не о снятии оппозиций, а о борьбе земного и небесного (добра и зла) в человеческой природе Цветаевой. Ю.А. Гаюрова также полагает, что в творчестве Цветаевой проблема дуализма мира решается в пользу космоса; у поэта доминирует эйфорический тип эмоциональной реакции, суть которого состоит в преобразовании внешних воздействий любого рода в энергию положительных эмоций. В этом — секрет успеха цветаевского творчества у читателя с преобладанием того же типа эмоциональной реакции. Е.А. Надеждина  перевела обсуждение «феномена Марины Цветаевой» в плоскость медицины (затронув аспекты генетики, психологии, психи-атрии, физиологии, офтальмологии) и педагогики. Отмечалось действенное внимание Цветаевой, подобное дружескому или материнскому сопереживанию, но почти всегда с примесью эротического, независимо от пола другого. К.Б. Жогина  характеризовала «повышенную знаковость» поведения Цветаевой, поступки которой зачастую имели игровой характер, имитируя выполнение предписанных ей социальных ролей, их нарушение и абсолютную «деклассированность». Цветаева следует и многочисленным литературным моделям и амплуа, к числу которых относится и сценарий, сочетающий в себе «естественность и сногсшибательное своенравие» (Н.Я. Мандельштам). И.Ю. Белякова на примере безличных предложений пыталась показать, как использованы в поэтических текстах М. Цветаевой синтаксические конструкции, несущие смысл стихийных, неконтролируемых, неуправляемых действий, независимо от лексического наполнения, как рациональная грамматика может выражать смысл стихийности. С.А. Ахмадеева описывала средства создания эмоциональности (лексические, риторические, графические) и эмоциональной оркестровки текста, проанализировав эмоциональную партитуру писем Цветаевой к К.Б. Родзевичу. Н. Туганова (Литва) сравнивала «театральный код» писем Цветаевой и театральную теорию Антонена Арто, обнаружив сходство элементов «театрального пространства», воплощенного у Цветаевой и предписанного теорией Арто. К ним относятся: замена слова жестом; внимание к ритму и темпу (задаются дыханием и жестом); преодоление бытовой логики; «боль» как исходный пункт в осмыслении действительности. И множество других работ о М.И. Цветаевой. L.L. Shestakova compared the variants of the word-formation nest "Reason" in the dictionaries of the language of Tsvetaeva and Pushkin, revealing their similarities and differences (having considered, in particular, Tsvetaeva's occasionalisms "get to reason" and "reason"). M.V. Tsvetkova emphasized that the concept of “soul” (a container of emotionality, elemental principles) also occupies a central place in Tsvetaeva, while in the center of the British one, for example, is “common sense”, i.e. "common sense". At the same time, “soul” has a common basis with “spirit” (closer to “reason”), while “soul” and “spirit” are separated and included in different paronymic series. All this creates problems in translation, thereby being detected. G.Ch. Pavlovskaya argued that such a fundamental concept as "element" was formed in Tsvetaeva's worldview system under the influence of the Russian Revolution of 1917. Since the “will to power” in the images of historical rebels is interpreted by Tsvetaeva as spontaneity, it can be assumed that the understanding of political history was also reflected in the concept of poetic creativity, in the poet’s mythology. BUT. Osipova comprehensively described the semantics of the "explosion" (as a manifestation of the spontaneous) in the work of Tsvetaeva and the culture of her era. The remarkable richness of the presented material was partially devalued, in our opinion, by the indistinguishability of the "explosion" and any other manifestations of dynamics. “Explosion”, for example, included rhythmic processes, i.e. predictable, "incredible jump", etc. A.V. Prokhorova (Serbia and Montenegro) compared Tsvetaeva’s thesis about the extramorality of art as involved in irrational elements with the images of West Slavic mythology, in which the divine is described as not amenable to rational comprehension, and the Black God and the White God are inextricably linked. Tsvetaeva also removes bipolar oppositions (“Damn”), the creative element turns out to be an attribute of both the divine and the mortal in the artist. L.N. Kozlova, on the contrary, did not speak about the removal of oppositions, but about the struggle between the earthly and the heavenly (good and evil) in Tsvetaeva's human nature. Yu.A. Gayurova also believes that in the work of Tsvetaeva the problem of the dualism of the world is solved in favor of space; the poet is dominated by the euphoric type of emotional reaction, the essence of which is the transformation of external influences of any kind into the energy of positive emotions. This is the secret of the success of Tsvetaev's work with a reader with a predominance of the same type of emotional reaction. E.A. Nadezhdina translated the discussion of the “Marina Tsvetaeva phenomenon” into the plane of medicine (affecting aspects of genetics, psychology, psychiatry, physiology, ophthalmology) and pedagogy. Tsvetaeva's effective attention was noted, similar to friendly or maternal empathy, but almost always with an admixture of eroticism, regardless of the sex of the other. K.B. Zhogina characterized the "increased significance" of Tsvetaeva's behavior, whose actions often had a playful character, imitating the fulfillment of the social roles assigned to her, their violation and absolute "declassification". Tsvetaeva also follows numerous literary models and roles, which include the script, which combines “naturalness and stunning willfulness” (N.Ya. Mandelstam). I.Yu. Belyakova, using the example of impersonal sentences, tried to show how syntactic constructions are used in the poetic texts of M. Tsvetaeva, carrying the meaning of spontaneous, uncontrolled, uncontrolled actions, regardless of lexical content, how rational grammar can express the meaning of spontaneity. S.A. Akhmadeeva described the means of creating emotionality (lexical, rhetorical, graphic) and emotional orchestration of the text by analyzing the emotional score of Tsvetaeva's letters to K.B. Rodzevich. N. Tuganova (Lithuania) compared the "theatrical code" of Tsvetaeva's letters and the theatrical theory of Antonin Artaud, revealing the similarity of the elements of the "theatrical space" embodied by Tsvetaeva and prescribed by Artaud's theory. These include: replacing a word with a gesture; attention to rhythm and tempo (set by breathing and gesture); overcoming everyday logic; "pain" as a starting point in understanding reality. And many other works about M.I. Tsvetaeva.

Status: Хорошее. Экслибрис, номер домашней библиотеки.

Description: Обычный формат. Серия "Зарубежная классика". В книгу вошли романы "Волшебные облака", "Поводок", "Окольные пути" , собственно говоря, эссе "Страницы моей жизни". В нем она рассказывает о том, как появлялись ее романы, как они жили и как жила с ними она.

Status: очень хорошее, чуть скошен блок.

Description: Эта ккнига о гениальности мужчин,о тех,чьи достижения оказали огромное влияние на судьбы мира и человечества и пережили их самих.

Status: очень хорошее

Description of seller: калейдоскоп биографий обширен.

Description: . Гельдерлин, Клейст, Гейне. М. Художественная литература 1974г. 576с., илл. Палiтурка / переплет: твердый, обычный формат. В настоящее издание вошли три работы, посвященные писателям-современникам — Гельдерлину, Клейсту и Гейне. Все они связаны с романтическим движением, пришедшим на смену веймарскому классицизму. На живом древе немецкой поэзии конца XVIII — начала XIX века чередовались цветы с плодами, в недрах старого и отцветающего зарождалось новое, наследуя традиции предыдущего...

Description: У словнику, в основу якого покладено архівні, епістолярні документи, накові дослідження, подається характеристика суспільно-інтелектуального середовища Т.Г.Шевченка. Книжка складається зі стислих біографій однодумців, друзів, знайомих поета, а також тих хто перебував під впливом його творчості. Портрети на вклейках.Тираж 20 тис.

Status: Відмінний

Description: Ю. Качаев родился в 1937 году в сибирском селе Бражное. В трудное военное время учился в сельской школе,затем окончил институт иностранных языков. Он работал учителем,сотрудничал в газете "Пионерская правда" и журнале "Пионер" Он побывал в разных уголках СССР. Поэтому география его книг так обширна. У автора более 15 книг.

Status: хорошее

Description of seller: Рисунки Е. Мигунова. Повесть "Тая" о девочке москвичке,приехавшей к отцу в Сибирь. Повесть "Путь к Лукоморью" о юном художнике,попавшем в лапы секты

Description: Жизнь непроста,когда тебе 13 лет-ты не можешь решить,с кем из безолабеоных родителей жить дальше,за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган. Ты не знаешь кем стать:ветеринаром,великим писателем... Адриан Моул,придуманный английской писательницей С.Таунсенд,приобрел не меньшую славу,чем Робинзон Крузо. Книга полна юмора. Отсмеявшись читатель понимает,что "Дневник" прежде всего книга об одиночестве и его преодолении,о любви,преданности,как обрести себя в этом мире.

Status: очень хорошее. формат уменьшен

Description of seller: перевела с английского Елена Полецкая. тираж 7000 экз.

Description: Немного увеличенный формат. Айседора Дункан - всемирно известная танцовщица, одна из основоположниц `танца модерна`, в своих исканиях опиралась на образы греческой пластики, стремилась к органической связи танца с музыкой. Читателям предлагается автобиография А. Дункан, где описаны, в частности, годы жизни и творчества танцовщицы в нашей стране: как известно, Айседора Дункан, став в 1922 году женой Сергея Есенина, приняла советское гражданство. Книга адресуется самому широкому кругу читателей. Книга альбомного типа.

Status: практически отличное

Description: Формат: 11 х 16,5 см.

Status: дуже добрий, напис ручкою на титулі, позначки в тексті червоним олівцем