The first specialized Ukrainian antiquarian site

А.С. Пушкин

ГОРОДОК.

(К * * *).

Прости мне, милый друг,

Двухлетнее молчанье:

Писать тебе посланье

Мне было недосуг.

На тройке пренесенный

Из родины смиренной

В великой град Петра,

От утра до утра

Два года всё кружился

Без дела в хлопотах,

Зевая, веселился

В театре, на пирах,

Не ведал я покоя,

Увы! ни на часок,

Как будто у налоя

В великой четверток

Измученный дьячок.

Но слава, слава богу!

На ровную дорогу

Я выехал теперь;

Уж вытолкал за дверь

Заботы и печали,

Которые играли,

Стыжусь, столь долго мной;

И в тишине святой

Философом ленивым,

От шума вдалеке,

Живу я в городке,

Безвестностью счастливом.

Я нанял светлый дом

С диваном, с камельком;

Три комнатки простые -

В них злата, бронзы нет,

И ткани выписные

Не кроют их паркет.

Окошки в сад веселый,

Где липы престарелы

С черемухой цветут;

Где мне в часы полдневны

Березок своды темны

Прохладну сень дают;

Где ландыш белоснежный

Сплелся с фиалкой нежной,

И быстрый ручеек,

В струях неся цветок,

Невидимый для взора,

Лепечет у забора.

Здесь добрый твой поэт

Живет благополучно;

Не ходит в модный свет:

На улице карет

Не слышит стук докучный:

Здесь грома вовсе нет:

Лишь изредка телега

Скрыпит по мостовой,

Иль путник, в домик мой

Пришед искать ночлега,

Дорожною клюкой

В калитку постучится...

Блажен, кто веселится

В покое, без забот,

С кем втайне Феб дружится

И маленький Эрот;

Блажен, кто на просторе

В укромном уголке

Не думает о горе,

Гуляет в колпаке,

Пьет, ест, когда захочет,

О госте не хлопочет!

Никто, никто ему

Лениться одному

В постеле не мешает;

Захочет - Аонид

Толпу к себе сзывает;

Захочет - сладко спит,

На Рифмова склоняясь

И тихо забываясь.

Так я, мой милый друг,

Теперь расположился;

С толпой бесстыдных слуг

Навеки распростился;

Укрывшись в кабинет,

Один я не скучаю

И часто целый свет

С восторгом забываю.

Друзья мне - мертвецы,

Парнасские жрецы;

Над полкою простою

Под тонкою тафтою

Со мной они живут.

Певцы красноречивы,

Прозаики шутливы

В порядке стали тут.

Сын Мома и Минервы,

Фернейский злой крикун,

Поэт в поэтах первый,

Ты здесь, седой шалун!

Он Фебом был воспитан,

Издетства стал пиит:

Всех больше перечитан,

Всех менее томит;

Соперник Эврипида,

Эраты нежной друг,

Арьоста, Тасса внук -

Скажу ль?... отец Кандида -

Он всё; везде велик

Единственный старик!

На полке за Вольтером

Виргилий, Тасс с Гомером

Все вместе предстоят.

В час утренний досуга

Я часто друг от друга

Люблю их отрывать.

Питомцы юных Граций -

С Державиным потом

Чувствительный Гораций

Является вдвоем.

И ты, певец любезный,

Поэзией прелестной

Сердца привлекший в плен,

Ты здесь, лентяй беспечный,

Мудрец простосердечный,

Ванюша Лафонтен!

Ты здесь - и Дмитрев нежный,

Твой вымысел любя,

Нашел приют надежный

С Крыловым близ тебя. -

Но вот наперсник милый

Психеи златокрылой!

О добрый Лафонтен,

С тобой он смел сразиться...

Коль можешь ты дивиться,

Дивись: ты побежден!

Воспитанны Амуром

Вержье, Парни с Грекуром

Укрылись в уголок.

(Не раз они выходят

И сон от глаз отводят

Под зимний вечерок).

Здесь Озеров с Расином,

Руссо и Карамзин,

С Мольером-исполином

Фон-Визин и Княжнин.

За ними, хмурясь важно,

Их грозный Аристарх

Является отважно

В шестнадцати томах.

Хоть страшно стихоткачу

Лагарпа видеть вкус,

Но часто, признаюсь,

Над ним я время трачу.

Кладбище обрели

На самой нижней полки

Все школьнически толки,

Лежащие в пыли,

Визгова сочиненья,

Глупона псалмопенья,

Известные творенья

Увы! одним мышам.

Мир вечный и забвенье

И прозе и стихам!

Но ими огражденну

(Ты должен это знать)

Я спрятал потаенну

Сафьянную тетрадь.

Сей свиток драгоценный,

Веками сбереженный,

От члена русских сил,

Двоюродного брата,

Драгунского солдата

Я даром получил.

Ты, кажется, в сомненьи...

Нетрудно отгадать;

Так, это сочиненьи,

Презревшие печать.

Хвала вам, чады славы,

Враги Парнасских уз!

О князь, наперсник Муз,

Люблю твои забавы;

Люблю твой колкий стих

В посланиях твоих,

В сатире - знанье света

И слога чистоту,

И в резвости куплета

Игриву остроту.

И ты, насмешник смелый,

В ней место получил,

Чей в аде свист веселый

Поэтов раздражил,

Как в юношески леты

В волнах туманной Леты

Их гуртом потопил;

И ты, замысловатый

Буянова певец,

В картинах толь богатый

И вкуса образец;

И ты, шутник бесценный,

Который Мельпомены

Котурны и кинжал

Игривой Тальи дал!

Чья кисть мне нарисует,

Чья кисть скомпанирует

Такой оригинал!

Тут вижу я с Чернавкой

Подщипа слезы льет;

Здесь Князь дрожит под лавкой,

Там дремлет весь совет;

В трагическом смятеньи

Плененные цари,

Забыв войну, сраженьи,

Играют в кубари...

Но назову ль детину,

Что доброю порой

Тетради половину

Наполнил лишь собой!

О ты, высот Парнасса

Боярин небольшой,

Но пылкого Пегаса

Наездник удалой!

Намаранные оды,

Убранство чердаков,

Гласят из рода в роды:

Велик, велик - Свистов!

Твой дар ценить умею,

Хоть право не знаток;

Но здесь тебе не смею

Хвалы сплетать венок:

Свистовским должно слогом

Свистова воспевать;

Но, убирайся с богом,

Как ты, в том клясться рад,

Не стану я писать.

О вы, в моей пустыне

Любимые творцы!

Займите же отныне

Беспечности часы.

Мой друг! весь день я с ними,

То в думу углублен,

То мыслями своими

В Элизий пренесен.

Когда же на закате

Последний луч зари

Потонет в ярком злате,

И светлые цари

Смеркающейся ночи

Плывут по небесам,

И тихо дремлют рощи,

И шорох по лесам,

Мой гений невидимкой

Летает надо мной;

И я в тиши ночной

Сливаю голос свой

С пастушьею волынкой.

Ах! счастлив, счастлив тот,

Кто лиру в дар от Феба

Во цвете дней возьмет!

Как смелый житель неба,

Он к солнцу воспарит,

Превыше смертных станет,

И слава громко грянет:

"Бессмертен ввек пиит!"

Но ею мне ль гордиться,

Но мне ль бессмертьем льститься?...

До слез я спорить рад,

Не бьюсь лишь об заклад,

Как знать, и мне, быть может,

Печать свою наложит

Небесный Аполлон;

Сияя горним светом,

Бестрепетным полетом

Взлечу на Геликон.

Не весь я предан тленью;

С моей, быть может, тенью

Полунощной порой

Сын Феба молодой,

Мой правнук просвещенный,

Беседовать придет

И мною вдохновенный

На лире воздохнет.

Покаместь, друг бесценный,

Камином освещенный,

Сижу я под окном

С бумагой и с пером,

Не слава предо мною,

Но дружбою одною

Я ныне вдохновен.

Мой друг, я счастлив ею.

Почто ж ее сестрой,

Любовию младой

Напрасно пламенею?

Иль юности златой

Вотще даны мне розы,

И лить навеки слезы

В юдоле, где расцвел

Мой горестный удел?...

Певца сопутник милый,

Мечтанье легкокрыло!

О, будь же ты со мной,

Дай руку сладострастью

И с чашей круговой

Веди меня ко счастью

Забвения тропой:

И в час безмолвной ночи,

Когда ленивый мак

Покроет томны очи,

На ветреных крылах

Примчись в мой домик тесный,

Тихонько постучись,

И в тишине прелестной

С любимцем обнимись!

Мечта! в волшебной сени

Мне милую яви,

Мой свет, мой добрый гений,

Предмет моей любви,

И блеск очей небесный,

Лиющих огнь в сердца,

И Граций стан прелестный

И снег ее лица;

Представь, что, на коленях

Покоясь у меня,

В порывистых томленьях

Склонилася она

Ко груди грудью страстной,

Устами на устах,

Горит лицо прекрасной,

И слезы на глазах!...

Почто стрелой незримой

Уже летишь ты вдаль?

Обманет - и пропал

Беглец невозвратимый!

Не слышит плач и стон

И где крылатый сон?

Исчезнет обольститель,

И в сердце грусть-мучитель.

Но всё ли, милый друг,

Быть счастья в упоеньи?

И в грусти томный дух

Находит наслажденье:

Люблю я в летний день

Бродить один с тоскою,

Встречать вечерню тень

Над тихою рекою

И с сладостной слезою

В даль сумрачну смотреть;

Люблю с моим Мароном

Под ясным небосклоном

Близь озера сидеть,

Где лебедь белоснежный,

Оставя злак прибрежный,

Любви и неги полн,

С подругою своею,

Закинув гордо шею,

Плывет во злате волн.

Или, для развлеченья,

Оставя книг ученье,

В досужный мне часок

У добренькой старушки

Душистый пью чаек,

Не подхожу я к ручке,

Не шаркаю пред ней;

Она не приседает,

Но тотчас и вестей

Мне пропасть наболтает.

Газеты собирает

Со всех она сторон,

Всё сведает, узнает:

Кто умер, кто влюблен,

Кого жена по моде

Рогами убрала,

В котором огороде

Капуста цвет дала,

Фома свою хозяйку

Не за что наказал,

Антошка балалайку

Играя разломал. -

Старушка всё расскажет;

Меж тем как юбку вяжет,

Болтает всё свое;

А я сижу смиренно

В мечтаньях углубленный,

Не слушая ее.

На рифмы удалого

Так некогда Свистова

В столице я внимал.

Когда свои творенья

Он с жаром мне читал,

Ах! видно, бог пытал

Тогда мое терпенье!

Иль добрый мой сосед,

Семидесяти лет,

Уволенный от службы

Майором отставным,

Зовет меня из дружбы

Хлеб-соль откушать с ним.

Вечернею пирушкой

Старик, развеселясь,

За дедовскою кружкой

В прошедшем углубясь,

С Очаковской медалью

На раненой груди,

Воспомнит ту баталью,

Где роты впереди

Летел на встречу славы,

Но встретился с ядром

И пал на дол кровавый

С булатным палашом.

Всегда я рад душою

С ним время провождать,

Но, боже, виноват!

Я каюсь пред тобою,

Служителей твоих,

Попов я городских

Боюсь, боюсь беседы

И свадебны обеды

Затем лишь не терплю,

Что сельских иереев,

Как папа иудеев,

Я вовсе не люблю,

А с ними крючковатый

Подьяческий народ,

Лишь взятками богатый

И ябеды оплот.

Но, друг мой, естьли вскоре

Увижусь я с тобой,

То мы уходим горе

За чашей круговой;

Тогда, клянусь богами,

(И слово уж сдержу)

Я с сельскими попами

Молебен отслужу.

1815

У кого две пары штанов - продай одну и купи эту книгу.

___________

Книга - это зеркало. И если в него смотрится обезьяна, то из него не может выглянуть лик апостола.

-----------

Книга, которую прежде всего следовало бы запретить, - это каталог запрещенных книг.

-

Г.К. Лихтенберг Афоризмы.Серия "Литературные памятники" Издательство "Наука" Москва 1965 г.

Книги радуют, когда нам улыбается благополучие; утешают каждого, над кем сгустятся тучи бедствия. Они придают силу человеческим договорам, без них не могут распространиться великие мысли.

В книгах заключены искусства и науки, охватить ценность которых превышает силы человеческого ума. Как измерить могущество книг, в которых мы видим границы мира и границы времени, видим, как в некоем зеркале вечности, несуществующее как существующее! В книгах мы поднимаемся на горы; исследуем глубины пропастей; рассматриваем породы рыб, не переносящие нашего климата. Благодаря книгам мы различаем свойства рек и источников иных стран; при их помощи выкапываем металлы, драгоценные камни и минералы всякого рода; узнаем свойства деревьев и трав и по своему выбору рассматриваем племена Нептуна, Цереры и Плутона. А если явится желание посетить небожителей, то, опираясь на Тавр, Кавказ и Олимп, мы выходим за пределы царства Юноны и размечаем пути семи планет линиями и кругами. Наконец, мы достигаем высшего небосвода, украшенного великим разнообразием образов движений и созвездий. Там мы созерцаем Южный полюс, недоступный ни глазу ни уху, восхищаемся прекрасным зрелищем светящегося Млечного Пути и Зодиака, расписанного изображениями небесных зверей. Далее, благодаря книгам мы переходим к отдельным субстанциям, так что наш интеллект приветствует родственные интеллекты и постигает духовным зрением общую первопричину и неподвижного движителя бесконечной благости, проникаясь беспредельной любовью к нему. так, благодаря книгам мы получаем награду соприкосновения с блаженством, еще оставаясь на пути к нему. Что тут говорить! Уже Сенека научил нас, что досуг без грамоты - это смерть и погребение живого человека. А делая вывод от обратного, мы заключаем, что занятия грамотой и книгами - это сама жизнь человека. Далее, через посредство книг мы сообщаем как друзьям, так и врагам то, что никоим образом не можем без опасений доверить вестнику, ибо книге открыт доступ в покои властителей, куда не мог проникнуть голос автора, как говорит Тертуллиан в начале своего Апологетика. Находясь в заключении и в оковах, полностью лишенные телесной свободы, мы прибегаем к посредничеству книг, в которых даем друзьям поручения по нашему делу, и посылаем эти книги туда, где наше личное появление угрожало бы нам смертью. В книгах мы вспоминаем прошедшее, в какой-то мере предвидим будущее, памятью письмен утверждаем настоящее, которое течет и ускользает.

Ричард де Бери Филобиблон, или о книголюбии. Из главы пятнадцатой Какие блага приносит любовь к книгам. Перевод с латинского Я.М. Боровского.

( Цитата по книге Библиотека в саду. Писатели античности, средневековья и Возрождения о книге, чтении, бибилиофильстве. Москва. "Книга" 1985.).

VII

Букинисту богатому дьявол сказал:

"Одинаковы наши призванья!

Я сам когда-то сидел, как баклан,

Возле Древа Познанья"

___

Из "Мыслей дьявола" пер. В. В. Рогова

Сэмюель Тейлор Кольридж. Стихи.

Серия "Литературные памятники" Издательство Наука Москва 1974.

Войди, мой гость, стряхни житейский прах

И плесень дум у моего порога...

Со дна веков тебя приветит строго

Огромный лик царицы Таиах.

Мой кров — убог. И времена — суровы.

Но полки книг возносятся стеной.

Тут по ночам беседуют со мной

Историки, поэты, богословы.

И здесь их голос, властный, как орган,

Глухую речь и самый тихий шепот

Не заглушит ни южный ураган,

Ни грохот волн, ни Понта мрачный ропот.

25 декабря 1926

М. Волошин Отрывок из стихотворения Дом поэта.

Дел я знаю девять:

Добрый висописец,

Лих в игре тавлейной,

Лыжник я и книжник.

Лук, весло и славный

Склад мне рун подвластны.

Я искусен в ковке,

Как и в гуде гусель.

--

Рёгнвальд Кали Отдельные висы.

Из книги Поэзия скальдов

Серия "Литературные памятники"

Издательство Наука

Ленинградское отделение

Ленинград 1979.

Книжный шкап раннего детства - спутник человека на всю жизнь. Расположение его полок, подбор книг, цвет корешков воспринимаются как цвет, высота, расположение самой мировой литературы. Да, уж тем книгам, что не стояли в первом книжном шкапу, никогда не протиснуться в мировую литературу, как в мирозданье. Волей-неволей, а в первом книжном шкапу всякая книга классична, и не выкинуть ни одного корешка.

--

О. Мандельштам "Шум времени".Отрывок из новеллы "Книжный шкап".

Из книги О. Мандельштам Египетская марка "Прибой" Ленинград 1928.

И.С.Никитин

150(Н.И.Второву)

__

Из библиотеки старинной

Вам том разрозненный дарю;

Я, признаюсь, морали чинной

В сатире скучной не люблю.

Желаю вам под этой пылью

Сыскать побольше добрых лиц;

Пусть веет сладостною былью

На вас от сереньких страниц.

Да, кстати! новость сообщаю:

Мой Дмитрич далеко... увы!

Я сам извозчиков встречаю,

И дворник с ног до головы!

__

Цитата из книги И.С. Никитин

Собрание стихотворений

Серия "Библиотека поэта"

Советский писатель 1947.

Махтумкули

Прощание с медресе Ширгази

_

Под кровом жил твоим и соль твою вкушал

Три года я подряд, прекрасный Ширгази!

Тут зимы коротал и весны тут встречал...

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

...

Нам знание дано как заповедь небес.

Ты просветил меня и ввел в тайник словес.

Но требует меня к себе родной Геркез...

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

...

Теперь я знаю, что черно, а что бело,

Кто друг, кто недруг мой, что есть добро, что зло.

Коран и много книг других в мой мозг вошло...

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

...

Здесь вдохновенья ключ забил во мне искрясь.

Я гневом изойду, клеймя пороков грязь.

Духовную с тобой не разорву я связь...

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

...

Никто свовей судьбы не знает наперед,

Но я к тебе вернусь, коль Бог не приберет.

Ждет, снаряженный в путь, верблюд мой - скороход...

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

...

Переплыву пески пустыни, как пловец.

Красноречивых слов смакуя леденец,

Быть может заживу счастливо наконец..

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

...

Тобой воспитанный, тобою просвещен,

Я собираюсь в путь, печалью удручен:

Отца я потерял - Каабы я лишен...

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

...

Живительным дождем была мне мудрость книг,

Простор больших морей передо мной возник.

Я пересек Джейхун - а все твердит язык:

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

...

Махтумкули всю грязь отмыл с души своей.

Он так любил и чтил своих учителей,-

Забудет ли он блеск тех золотых дверей?

Прощай, науки дом, прекрасный Ширгази!

___

Геркез - родное селение самого Махтумкули.

___

Перевел Т. Пеньковский.

Из книги Махтумкули "Избранная лирика"

Серия "Избранная лирика Востока"

Издательство ЦК КП Узбекистана

Ташкент 1977.

"...всем любителям любителям отечественного слова беспристарстно объявляю и дружелюбно советую, уверясь собственным своим искусством, дабы с прилежанием читали все церковные книги, от чего к общей и к собственной пользе воспоследует:1)По важности освященного места церькви Божией и для древности чувствуем в себе к славенскому языку некоторое особливое почитание, чем великолепные сочинитель мысли сугубо возвысит.2)Будет всяк уметь разбирать высокие слова от подлых и употреблять их в приличных местах по достоинству предлагаемой материи, наблюдая ровность слога.3)Таким старательным и осторожным употреблением сродного нам коренного славенскаго языка купно с российским отвратят дикие и странные слова нелепости, входящие к нам из чужих языков, заимствующих себе красоту из греческого, и то еще через латинский. Оные неприличности ныне небрежением чтения книг церьковных вкрадываются к нам нечувствительно, искажают собственную красоту нашего языка, подвергают его всегдашней перемене и к упадку преклоняют".

___

М.В. Ломоносов Отрывок из "Предисловие о пользе книг церьковных в российском языке".

Цитата по М.В. Ломоносов Сочинения Государственное издательство художественной литературы Москва 1957.